Банник, в славянской мифологии,
дух бани. О Баннике и в наши дни рассказывают немало
жутких историй. Он представляется в виде крохотного, но очень сильного старичка,
голого, с длинной, покрытой плесенью бородой. Его злой воле приписывают
обмороки и несчастные случаи, иногда происходящие в бане, потому
что баня сама по себе считалась местом не чистым, не смотря на то что там
мылись. Баня стояла на отшибе, на границе и потому духи хозяйничали тут уже не
те что в доме. Любимое развлечение Банника - шпарить моющихся кипятком,
раскалывать камни в печке-каменке и "стрелять" ими в людей. Может он и затащить
в горячую печку и содрать клок кожи с живого. Впрочем, с ним можно поладить.
Знающие люди всегда оставляют Баннику хороший пар, свежий веничек и лоханку
чистой воды. И никогда друг друга не подгоняют - Банник этого не выносит,
сердится.
А уж если попал под руку Баннику, надо выбежать из бани
и позвать на подмогу Овинника или
Домового: "Батюшка, выручи!.." Банники -
банные духи. Обитая в непосредственной близи от человека, они не показывались на
люди, но требовали строгого себе подчинения. Условия
их были просты: баня должна была стоять там, где того желал их подлинный,
мистический хозяин. В противном случае банник не замедливал с местью.
Действовал он довольно подло и наверняка - вплоть до насылания на людей
смертельных болезней. Однако стоило переложить баню - и больной, стоя уже одной
ногой в могиле, шел на поправку.
«В бане видели чертей, банных анчуток» (Самб.); «Овинные, решные,
водяные, банные! Скажите, не утаите, выдадут ли < имя > замуж» [из гадания] (Костр.);
«Вот банный съест тебя, не балуй» (Свердл.); «Овинны, баенны, гуменны, подите
царю мост мостить!» (Арх.).
Банник чаще всего невидим и обнаруживает себя шумом. Как истый хозяин бани, он
изгоняет неугодных ему посетителей, кричит, «стукочет», кидается камнями: «Один
мужик пошел с бабой в баню. Вдруг кто-то застукотал... И закричало
нечеловеческим голосом: «Уходите скорее, а то заем!» Мужик и баба побежали
домой» (Новг.).
Когда банник видим, то предстает чаще всего в страшном обличье – это
черный мохнатый человек, иногда огромного роста, с длинными волосами, с
железными руками, когтями, которыми душит или «запаривает» моющихся. По поверьям
некоторых районов России, банник может быть котом (Арх.); он превращается в
собаку, лягушку (Новг., Волог.), в белого зайчика (Лен.) и даже в веник, уголь
(Арх.).
Часто коварный хозяин бани именуется крестьянами чертом (или банным нечистиком,
шишком, анчуткой). Баня – «уже прямо-таки обиталище чертей», – считали в начале
нашего века в Ярославской губернии. Во владимирских деревнях, чтобы выгнать
черта (прежде чем привести в баню роженицу), повивальная бабка бросала по углам
камни с каменки со словами: «Черту в лоб!» В Новгородской области и сейчас
популярны рассказы о том, как колдун «показывал шишка» (черта) в бане или как
черт в бане обучал молодых людей игре на гармони. Тем не менее банник и черт –
это, в общем, разные мифологические персонажи, точнее, «черт» – наименование
банника, выражающее самое общее представление о нем как о «нечистой силе».
По общерусским поверьям, банник обычно обитает под полком (или появляется из-под
полка), но может быть связан своим местопребыванием и с каменкой – сложенной из
больших камней банной печью: «У банника волосы растрепаны, за каменкой сидит»
(Арх.).
Банников, или чертей, в бане может быть и несколько (иногда
банник обитает там с женой и детьми).
Названия банника «жихарь», «пастырь», «хозяин» отражают представления крестьян о
нем как об исконном обитателе и хозяине бани. Чаще всего этот хозяин строг,
опасен для людей («Банник человеку не товарищ»). Упоминания о «добром баенном
пастыре», у которого просят разрешения топить баню, единичны.
Банник, по поверьям, подметает в бане веником, шумит, стучит (Печ., Новг.); моет
волосы в кипятке (Волог.). Банные хозяева очень любят париться и моются «в
четвертый» или «в третий пар» (реже – в седьмой), то есть после двух или трех
(шести) смен побывавших в бане людей. Поэтому нужно оставлять воду, веник, мыло
банникам, содержать баню в чистоте. Нельзя мыться в четвертый, третий пар и
особенно в одиночку, после захода солнца или поздно ночью (в полночь).
В баню, где нет оберегающих икон и где мылись, парились, снимая
охранительный нательный крест, входили с оглядкой, прося разрешения у банного
хозяина, иногда приговаривая: «Крещеный на полок, некрещеный с полка». Нельзя
было и шуметь, ругаться. Вымывшись, не благословив, не перекрестив, оставляли на
полке ведро и веник для банного, благодарили его, приглашали: «Хозяин с
хозяюшкой, с малыми детушками, гостите к нам в гости!» (Терский Берег Белого
моря). Иногда обращались и к самой бане: «Тебе, баня, на стоянье, а нам на
доброе здоровье». Нарушение этих правил влекло за собой появление «страшного»
банника, который мог защекотать, задушить, запарить и даже затащить на каменку,
содрать с неугодного ему человека кожу, повесив ее сушиться на печку.
Губящий людей банник может обернуться родственником, знакомым: к
припозднившемуся в бане мужчине является соседка и начинает «поддавать» (лить
воду на каменку), отчего становится невыносимо жарко. Незадачливый посетитель
бани едва не задыхается и насилу изгоняет «соседку-банника» руганью (Новг.). В
другом рассказе начала XX в. такие же «знакомые и родственники» (и даже в
сопровождении красноармейца) запаривают и забивают за полок старушку (Костр.).
В поверьях русских крестьян есть и женский персонаж, подобный
«страшному» баннику, – банная обдериха, «занятия» которой исчерпывающе
характеризуются ее названием (см. ОБДЕРИХА).
Есть в русских поверьях и байниха, банниха, банница (Арх., Свердл., Тобол.) –
банный дух женского пола, характеризуемый не столь определенно, как обдериха, но
в общем сходный по описаниям с банником: «Старые люди слыхали: как выйдешь из
бани, а там еще хлещутся, парятся: это никто как банница». Упоминаются и дети
банника, которыми он может подменить детей, оставленных в бане без присмотра.
Козни банников могут быть и совершенно немотивированными, но всегда опасны, злы:
банник, прикинувшись проезжим барином, просит истопить баню и «запаривает» жену
крестьянина (Новг.). В баню, где на полке прячется крестьянин, «входят как два
человека и тащат солдата. И начали с солдата кожу снимать и бросили ее на
крестьянина. Тот лежит ни жив ни мертв и читает молитву: «Да воскреснет Бог». А
они услышали и ему в ответ: «Да растреснет лоб». Он читает дальше: «Да
расточатся враги Его». А они: «Да раскачается осина». И так до половины
отчитывался. Прочитал он всю молитву, лежит – и кожа на нем. Банники пропали.
Утром проснулся, глядь – а на нем лежит рогожа» (Новг.).
Образ коварного, обитающего у печки-каменки банника, пожалуй,
ближе всего к персонификации жара, морока, душащего человека, жгущего его, к
персонификации подстерегающих в бане опасностей.
Однако банник иногда проявляет себя не только как дух бани, но и как
дух-охранитель людей – хозяев бани. Он защищает их от «чужих» банников, «чужой»
нечисти. «К одному крестьянину приходит вечером захожий человек и просит: «Укрой
меня в ночи, пусти ночевать». – «Да места-то нету, вишь, теснота-то какая! Не
хошь ли в баню, сегодня топили?» – «Ну вот и спасибо». – «Ступай с Богом». На
другое утро этот мужик и рассказывает: «Лег это я на полок и заснул. Вдруг
входит в баню такой мужчина, ровно как подовинник, и говорит: «Эй, хозяин! На
беседу звал, а сам ночлежников пускаешь, я вот его задушу!» Вдруг поднимается
половица и выходит хозяин, говоря: «Я его пустил, так я и защищаю, не тронь
его». И начали они бороться. Долго боролись, а все не могут друг друга побороть.
Вдруг хозяин (банник) и кричит мне: «Сними крест да хлещи его!» Поднявшись
как-то, я послушался и начал хлестать, и вдруг оба пропали» (Новг.).
Существенная для крестьянского рода, семьи охранительная роль банного хозяина
(менее ярко, но прослеживающаяся в поверьях и рассказах о нем) связана с
двойственным восприятием самой бани. Традиционно в крестьянском обиходе баня –
место нечистое, опасное (здесь сказываются и некоторая отдаленность ее от дома,
отсутствие икон, смываемая в бане грязь и т.п.). В то же время «переходное»,
очищающее пространство бани необходимо: в ней как бы «смывается» прошедшая
жизнь, пыль, грязь, грехи и происходит своеобразное возрождение человека к
новой, чистой жизни.
Баня обязательно топилась не только еженедельно, но и перед
праздниками, и по случаю самых значительных событий крестьянской жизни – при
родах, для невесты накануне свадьбы. Со времен Древней Руси баню топили и для
предков-покойников, умерших родственников, приглашая их помыться и попариться
перед большими праздниками (особенно в Чистый четверг Страстной недели). Поэтому
и сама баня, и ее обитатели исконно были и опасны, и необходимы одновременно.
Наконец, по мнению ряда ученых, баня – один из самых древних дошедших до
нас прообразов крестьянских жилищ, жилищ наших предков, где обитали и продолжают
обитать, по поверьям XIX-XX вв., разнообразные божества и наделенные
сверхъестественными способностями существа явно не христианской природы – банный
хозяин, проклятые и даже русалки. Они не только моются в бане, но и вообще
пребывают в ней – например, собираются там на посиделки (проклятые на посиделках
в бане плетут лапти) (Новг.). На севере и северо-западе России популярен рассказ
о явлении в бане проклятой девушки, на которой затем женится парень, решившийся
ночью взять с банной каменки камень (Мурм., Новг.).
В бане иногда происходило «посвящение в колдуны».
Баня – одно из самых подходящих мест для знакомства с чертом (шишком):
«А колдун, раз он сумел колдовать, так он показывал сыну шишка. Зачем сын
сказал, что нет никого, ни беса, ни Шишков, никого нету. Вот колдун и стал
говорить: «Я грешный человек, Бога не могу показать (Бога кто может показать), а
грешка я покажу, шишка... Я вперед уйду в байню, а ты после за мной приди». Ну,
малец справился, попосля его и пошел. Баню открыл... А шишок сидит с отцом на
скамейке! Вот малец назад, и белье забыл, и убег домой. И пока в армию не взяли,
в баню свою не ходил мыться» (Новг.).
По поверьям Олонецкой губернии, у банного хозяина хранится шапка-невидимка,
которую можно получить раз в год. Для этого необходимо пойти в Пасхальную ночь в
баню, положить нательный крест и нож в левый сапог, сесть лицом к стене и все
проклясть. Тогда из-под полка должен появиться старик с шапкой-невидимкой. В
Печорском крае верили, что получивший такую шапку мог стать колдуном после
Вознесения.
Согласно верованиям крестьян, есть у банника и «беспереводный»
целковый. Чтобы получить его, нужно спеленать черную кошку и в полночь бросить
ее в баню с приговором: «На тебе ребенка, дай мне беспереводный целковый!» – (но
затем быстро выбежать и крестом очертить себя три раза) (Ворон.).
В бане нередко гадали. «Севернорусские девушки берут землю из-под девяти столбов
забора, бросают ее на каменку и приговаривают: «Байничек, девятиугольничек!
Скажи, за кем мне быть замужем?» <... > отправляются в полночь в баню, завернув
подол на голову, обнажают ягодицы, пятясь, входят в баню и приговаривают: «Мужик
богатый, ударь по ж... рукой мохнатой!» Если к телу прикоснется волосатая рука,
жених будет богатым, если безволосая и жесткая, он будет бедным и лютым, если
мягкая, у него будет мягкий характер» [Зеленин, 1991].
Во время Святок, при огне, девицы приходят в баню, «снимают пояс,
крест, распускают косы и расстегивают все пуговицы, ставят одну в середину, а
вокруг ее водят черту и поочередно смотрят в зеркало со словами: «Придите сорок
чертей с чертенятами, из-под пеньев, из-под кореньев и из других мест». Черти
должны «показать» суженого или показаться в его облике. Если при этом покажется,
что в зеркале выходит черт по пояс, то надо «расчерчиваться» (это опасно); если
же черт является в полный рост, то девушкам грозит гибель» (Костр.). В
Сургутском крае на Святки баню топили для нечистого, который приходил париться;
затем он либо благодарил ожидавшую у дверей девушку, просил подать ему чистое
белье (к замужеству), либо требовал подать гроб (к смерти). Все такие гадания
считались очень опасными, поскольку вызываемый нечистый, по поверьям, нередко
покидал магический круг, которым его очерчивали, и губил гадающих.
Из Владимирской губернии сообщали, что «долго болеющего и помирающего и дурно
ведшего себя человека переносят в баню, крышу которой несколько приподнимают
осиновыми клиньями, с тем чтобы черт забрался в образовавшуюся щель и поскорее
покончил с больным, забрал бы его душу с собою в ад».
Баня с ее всесведущими обитателями и в XX в. остается одним из самых удобных
мест для гаданий, а в рассказах крестьян, в быличках – местом для обучения
колдовству, искусству игры на музыкальных инструментах (см. ШИШОК),
даже для сватовства – и все это с участием банника-черта, «хозяина» бани,
каменки, очага, возможно, некогда – и «хозяина» крестьянского жилища, от
которого зависела судьба семьи, человека. В последней ипостаси (менее
прослеживаемой в XIX-XX вв.) банник ближе к наделенным универсальной властью
языческим божествам (некоторые исследователи сопоставляют его с древнерусским
Волосом), к божествам очага, покровителям семьи.
Не случайно поэтому в русских поверьях есть не столь опасное и
даже доброжелательное по отношению к людям существо, обитающее в бане, – банная
бабушка, матушка. Кстати, по распространенным представлениям, банник поселяется
в бане после того, как в ней появляется на свет ребенок, что опять-таки
связывает банника с судьбами семьи и ее новорожденных.
Однако коварный банник и здесь оборачивается своей опасной,
наиболее ярко проявляющейся в поверьях XIX-XX вв. стороной: банник может
погубить родильницу, если ее оставить в бане одну, или украсть младенца, заменив
его своим ребенком. Дети банника обычно уродливы и плохо растут.
Чтобы задобрить банного хозяина, в некоторых районах России под полком новой
бани в Чистый четверг Страстной недели закапывали задушенную черную курицу, а
затем уходили, пятясь задом и кланяясь. Когда топили новую баню, сверху на
каменку бросали соль (Волог.).
|
|